Лкция 5 Сегодня мы продолжим изучение философии эллейской школы. Как вы помните из нашего прошлого занятия, Парменид, основатель эл- лейской школы, пришел к выводам, которые кажутся совершенно про- тиворечивыми здравому рассудку. А именно, он говорил о том, что не существует ни множственности вещей, ни движения, все это только лишь нам кажется. Все это путь мнения, как писал в своей поэме "О природе" Парменид, путь же истины говорит нам о том, что существует лишь одно бытие. Оно совокупно, нерожденно, безд- рожно и т.д. Естественно, что такая точка зрения не могла не вызвать возражения. И эти возражения требовали более строгой и более развернутой их аргументации. И за развитие подобной аргу- ментации положений Парменида взялся его ученик Зенон. Зенон также из Эллеи. Акмэ его приходится около 460 года до Р.Х. Источники говорят, что он был приемным сыном Парменида. Во- обще информации о его жизни крайне мало. Известно лишь то, что он был политическим деятелем, сторонником демократии и участвовал в борьбе с тираном Ниархом. Борьба его закончилась нудачно. Сам Зенон был схвачен, его долго пытали, чтобы он выдал своих сообщ- ников. И разные источники доводят до нас разную картину гибели этого философа. Сходно во всх этих картинах лишь одно: в момент своей гибели Зенон проявил себя как весьма и весьма мужественный человек. Зенон, указывает Диоген Лаэртский, сделал вид, что он поддался на пытки и подозвал тирана, присутствовавшего на пыт- ках, подойти к нему поближе, дав ему знаками знать, что то, что он ему сейчас скажет не должны слышать придворные и слуги, он, видимо, намекнул, что участники вокруг него. Тиран обрадовался, подошел к Зенону, приблизил сво ухо к его устам, Зенон вцепился в ухо тирана и держал его до тех пор, пока даже слуги, усилив пыт- ки, не смогли разжать его зубы и вынуждены были заколоть Зенона, чтобы спасти своего тирана. По другим данным, Зенон сказал, что он никогда не скажет тирану о своих сообщниках, попрекнул в тру- сости его рабов, слуг, откусил свой язык и плюнул его в лицо ти- рана, показав тем самым, что дальше он говорить уже не сможет вообще. И тогда его схватили и истолкли в ступе на мелкие куски. Так или иначе, смерть Зенона потрясла его современников, если она дошла в разных трактовках, в разных версиях у различных ис- ториков. Однако же для нас, конечно, интересна кроме уважения перед мужеством этого человека, его философия. Зенон был непосредственным учеником Парменида. И если Парме- нид доказывал свои положния прямо, то Зенон прибег к другому способу доказательств - от противного. Видимо, по этому Аристо- тель считает Зенона первым зачинателем диалектики. Под диалекти- кой в античной Греции понимали несколько другое, чем сейчас, не учение о борьбе противоположностей, не учение о развитии, а ис- кусство спора, искусство разговора. От греческих слов легома - говорю, диа - два, т.е. разговор для двоих, беседа. Т.е. диалек- тика - искусство спора. И действительно, каждый из вас может согласиться, что в споре часто бывают решающими аргументы, дока- зывающие несостоятельность точки зрения своего собеседника из- нутри, если собеседник сам докажет, согласится с ошибочностью своих положений. Таким же образом и Зенон также пытался доказать справедливость положений своего учителя о бытии, показав, что противоположная точка зрения абсурдна. Зенон говорил: Допустим, что движение существует. Отсуда сле- дуют абсурдные выводы... Допустим, что вещи в их множестве су- ществуют. Отсюда вытекают абсурдные выводы... Эти его рассужде- ния, получив название апории, всего их насчитывают множество - около 47. До нас дошло лишь немного, около 9 и наиболее часто упоминаются в силу своей необычности, парадоксальности около 5 апорий. Апории делятся на две группы. Первая группа апорий - это про- тив множественности и вторая группа против движения. Что говорят апории против множественности вещей? Зенон говорит: давайте до- пустим, что сущее действительно, множественно, т.е. сущее состо- ит из частей. Если есть части, то мы можем делить сущее на еще более мелкие части, те, в свою очередь на еще более мелкие и т.д. Если мы можем делить их до бесконечности, то в конце концов получим, что сущее состоит из неделимых далее элементов. А если неделимый далее элемент умножить на бесконечность, то мы получим бесконечное, бесконечно большое тело, т.е. каждое тело получает- ся бесконечным, что невозможно. А если, с другой стороны, мы бу- дем делить до бесконечности, не до каких то определенных, неде- лимых далее веществ, не до атомов, а до бесконечности, то в кон- це концов, мы разложимся в небытие, а небытие не существует, как об этом говорит само это слово. Поэтому, в любом случае, частей у сущего нет, т.е. нет множественности вещей. Если сущее состоит из частей, то каждую часть мы можем соответственно делить до бесконечности. Если даже не до бесконечности, то далее получает- ся либо неделимая часть - атомы, то умножьте на бесконечность даже самую малую величину - получим бесконечность. То любое те- ло, даже эта книга будет бесконечно. Если же мы будем делить до бесконечности, не до атомов, а еще дальше вглубь, то мы получим просто небытие, что невозможно. Поэтому получается, что всякая величина или бесконечно велика или бесконечно мала. Потому что, если мы делим до бесконечно малых, т.е. деля до небытия, то сло- жив в конце концов эти нули, мы получим всего лишь ноль, т.е. вещь получается не бесконечно большой, а бесконечно малой. В конце концов из этой апории получается, что вещь должна быть или бесконечно большой или бесконечно малой. Конечной вещи быть не может. Здесь любой из вас скажет, что Зенон допускает ошибки, он не понимает о том, что такое сложение бесконечно малых, а это нам еще известно со времен Ньютона и Лейбница - создание интег- рального и дифференциального исчисления. Однако, даже если мы вспомним и Ньютона, и Лейбница, то в любом случае, мы решим эту проблему чисто математически, но не философски, потому, что та- кое бесконечно малаяя величина, даже у Ньютона и Лейбница, мы можем представить ее только как математическую абстракцию. Рас- суждая с реальным телом, а не с математической абстракцией, мы приходим к тем выводам, о которых говорит Зенон. Т.е. в любом случае и здесь, прибегая к помощи интегрального исчисления, мы видим противоречия между эмпирической реальностью и теоретичес- кими выводами. С одной стороны, теоретические выводы, математи- ческие, говорят, что сумма может быть конечной величиной, интег- ралом, а с другой стороны, беря вещь реальную, мы наблюдаем со- вершенно другое. Однако, наибольшую известность получили не его апории о мно- жественности вещей. При делении до неделимого элемента, никак не получатся бесконечного деления. Поскольку по определению, сущее состоит из частей, поэтому этот неделимый элемент получается аб- стракцией, поскольку, если есть неделимый элемент, то он уже состоит из частей.Это уже, как бы, не-сущее, это уже противоре- чит самому понятию сущего, самому нашему допущению. Если мы го- ворим априори, что сущее состоит из частей, то и этот неделимый элемент тоже должен состоять из частей. У нас в глубине получа- ется такой парадокс. Или мы приходим к выводу, что мы доходим до того сущего, которое не состоит из частей. Т.е. допустив, что есть части, мы доказываем, что частей нет и тогда мы делим до бесконечности, потому что говорим, что этот неделимый элемент все равно состоит из частей. Очень такая сложная диалектика в нынешнем понимании, когда мы уже не можем оперировать чувствен- ными образами. Это говорит о том, что наше сознание забито раз- ными клише. Здесь мне сразу вспоминается фраза Ленина: "Дело Зе- нона было не стремление доказать, что множественности вещей не существует, а то, как их выразить в понятиях". Т.е. он показыва- ет противоречивость между реальным миром и нашей мыслью. Но об этом мы поговорим чуть позднее. Апории против движения. Всего этих апорий существует четыре, и каждая из них имеет свое заглавие. Это Дихотомия, Ахиллес и черепаха, Стрела и Стадий. Первые - Дехотомия - деление на двое. Опять же, не забывайте, что это рассуждение от обратного, от противного. Аргумент апории Дихотомия говорит следующее: движе- ние, даже если оно существует, оно не может закончиться, да и к тому же оно даже не сможет начаться. Допустим, телу нужно пройти какой-то участок данного пути. Для того, чтобы ему дойти до кон- ца, ему нужно сначала дойти до половины, ему нужно дойти до чет- верти. Чтобы дойти до четверти, нужно дойти до восьмой части и т.д. Мы делим все время до бесконечности и получается, что тело не сможет дойти до конечной части, но и движение даже не сможет начаться, потому что для того, чтобы пройти что-то, нужно снача- ла пройти меньшую часть: а в конце концов мы получаем деление до бесконечность. А за конечное время мы пройти бесконечный участок не можем. Другая апория - Ахиллес и черепаха, может быть самая парадок- сальная, которая свидетельствует о том, что движения не сущест- вует. Допустим, что движение существует и представим себе, что наиболее быстрый бегун Греции Ахиллес пытатся догнать черепаху. Ахиллес бежит за черепахой и прошел какое-то расстояние. Черепа- ха за это время тоже прошла какое-то расстояние. Ахиллес опять приходит в ту точку, где находилась черепаха, но она уходит еще дальше. Ахиллес приходит в ту точку, черепаха опять продвинулась вперед и т.д. Ахиллес в конце концов черепаху никогда не дого- нит. Он все время будет стремиться к той точке, в которой только что находилась черепаха, а она с меньшей скоростью, но будет уходить. Представляете, к каким абсурдным утверждениям прихо- дишь, если представить, что Ахиллес бежит, а черепаха ползет. Третья апория Стрела. Представьте себе, что стрела летит. Ес- ли она летит, то в каждый момент времени стрела занимает ка- кое-то место в пространстве. Т.е. в каждый момент момент времени стрела покоится в каком-то мест пространства. В другой момент времени она покоится в другом месте пространства. т.е. движение стрелы есть бесконечная смена состояний покоя. И в конце концов, мы можем сказать, что все это время стрела покоилась, она не ле- тела. А в конце концов, можно сказать, что стрела покоится. Если же она летит, значит она покоится. Не проще ли сказать, что стре- ла покоится а не летит? Зачем допускать такую глупость как дви- жение? И четвертая апория - Стадий. Представим себе, что существуют три тела одинаковой длины. Одно тело движется в одну сторону, другое - в другую, а третье покоится. За одно и то же время, дви- жущиеся тела прошли какое-то расстояние, т.е. получается, что каждая точка первого тела прошла одно расстояние относительно неподвижного и в два раза большее относительно второго. Т.е. те- ло движется одновременно с двумя разными скоростями. А если мы представим себе, что тел несколько, то получается, что оно все время движется с какими-то разными скоростями. Не проще ли ска- зать, что скорость равна нулю, Что при всех допущениях гораздо проще? Понятно, что здесь некоторые аргументы кажутся вам более остроумными, некоторые менее остроумными. Скажем, я не знаю, кто как из вас сможет опровергнуть апорию Ахиллес и черепаха, кото- рая настолько уже известна, что трудно сосчитать, сколько произ- ведений написано на эту тему. Над ней кто только не размышлял и размышлять будут всегда, потому что вывод здесь один: Зенон на- щупал такие моменты в нашем мышлении, которые показывают проти- воречивость нашего мышления относительно чувственного мира. Если мы будем дальше строить какую-то систему познания, то мы всегда должны будем помнить, что мы рассуждаем правильно, логично, но всегда возможно, что в каком-то из этих аргументов наших кроется или Стадий, или Стрела, или Ахиллес. Так что отображение чувст- венного мира при помощи наших понятий, отнюдь не безопасный, не всегда объективный процесс. Здесь я вам хочу напомнить стихотво- рение Пушкина о том, что Зенон как-то доказывал, что движения не существует Диогену Синопскому и когда Зенон закончил, Диоген ни- чего не сказал, а просто встал и прошелся по комнате, показав, что все его аргументы разбиваются об этот чувственный неоспори- мый факт. Пушкин написал такое стихотворение: "Движенья нет",- сказал мудрец брадатый, другой же встал и стал пред ним ходить. Сильнее он не смог бы возразить. Хвалили все ответ замыслова- тый. Но, господа, забавный случай сей другой пример на память мне приводит, ведь каждый день над нами Солнце всходит, но все же прав упрямый Галилей!" Т.е. наш российский гений соглашается с Зеноном во мнении, что не во всем мы должныы доверять чувст- вам, мало ли что чувства нам говорят. Разум, как бы ни парадок- сальны были его утверждения, то, что Земля движется для среднего человека также было парадоксальным утверждением. Для нас это очевидно, но когда-то было действительно парадоксально. И поло- жение Зенона о парадоксальности движения, также не лишены осно- вания и имеют глубочайший философский смысл. Имеют ли они смысл физический? Я попытался порассуждать на эту тему как бывший фи- зик. Если делить вещь до бесконечности, то мы в конце концов уй- дем в область микромира, в котором существуют другие физические законы, другие систмы измерений. И при очень небольших расстоя- ниях, при очень небольших скоростях, в квантовой механике извес- тно такое соотношени неопределенности Гейзенберга, которое пи- шется следующим образом: где h - постоянная Планка, имеющая порядок 10 . Если же масса постоянна, т.е. мы говорим об одном и том же предмете, то полу- чаем соотношение:________________. Если мы попытаемся тело пос- тавить в одном месте, поставить стрелу в одном месте, т.е. х=0, то v = в этом равенстве. Т.е. не зная квантовой механики, Зенон показал, что покой и движение противоречивы. Это не единственное возражение, естественно. Еще сам Аристотель выдвигал аргументы против его апорий, считая, что тем самым его опровергает. Скажу еще, что у Зенона есть такая вещь относительно прост- ранства: если вещь существует, то она существует и в пространст- ве. Это пространство существует, соответственно, в другом прост- ранстве. Это пространство существует и в третьем и т.д. до бес- конечности. Но принимать бесконечное количество пространств не- возможно. Поэтому нельзя сказать, что вещь существут в простран- стве. Это опять же еще одна апория против множественности вещей. Или относительно стрелы, я помню у Аристотеля следующее заме- чание, что Зенон неправомерно останавливает время. Он говорит, что существует момент времени, но момент времени не существует, можно говорить лишь о промежутке времени. А момент времени, это не существующая вещь. Аристотель это сказал, мы с ним в свое время согласимся, но почему-то, тем не менее, философы в свое время от этого понятия момент времени не отказались, и не только философы, но и математики тоже. Т.е. вещь вроде бы не существу- ет, но без нее современное естествознание также не существует. А если сознание работает с понятием момента времени, значит оно существует, значит апория Зенона Стрела также правильная. В об- щем, куда ни ткни, все равно движения не существует. И нас с ва- ми, как множественности вещей, увы, тоже нет. Даже понимая, что Древняя Греция - это не современный мир, мы легко можем предположить, что последующая философия могла разви- ваться только лишь под влиянием парадоксальной философии Парме- нида и Зенона. И кого бы ни взяли из философов, все они так или иначе пытались решить эту проблему: существует ли движение или не существует, и если оно существует, то как его объяснить. Пос- ледующие мыслители, скажем Эмпидокл из Эгрегены одной из основ- ных проблем своих считал именно это: существование множествен- ности вещей и движения. По разному называют этот город: из Акро- ганта, из Экригента, из Агригента, это в Сицилии. Мыслитель чрезвычайно парадоксальный. Родился где-то в 484 - 490 году и прожил около 60 лет, т.е. где-то до 430 года до Р.Х. От него осталось два произведения: "О природе" и "Очищение". Эти два произведения настолько отличаются друг от друга, что историки философии до сих пор спорят, был ли это один и тот же автор, а если один и тот же, то писал ли он их в одно и то же время, т.е. это был молодой Эмпидокл и старый Эмпидокл, ранний или поздний? Потому что "О природе" - это типичное натурфилософское произве- дение, где он пытается ответить на вопросы, поставленные Зеноном и Парменидом. "Очищение" - это мистическое произведение, где Эм- пидокл называет себя богом, вещает о разных чудесах, толкует о переселении душ и т.д. Однако источники доводят до нас, что Эм- пидокл одновременно учился и у пифагорейцев, и у Парменида. По всей видимости, он каким-то образом сумел соединить в себе эти два направления: и пифагорейство и эллейскую школу, и поэтому, вполне возможно, что разные аспекты он развил в разных своих по- эмах. Тот факт, что Эмпидокл считал себя божественного происхож- дения, также получил достаточно большое освещение в досократи- ческой литературе. И также как у Зенона момент смерти Эмпидокла по-разному рассказывается в разных книгах. Описывается, что Эмпидокл вместе со своими друзьями пошел в поле, в Сицилии, недалеко от вулкана Этна, чтобы совершить жерт- воприношение. И когда оно было принесено, они устроили пир и после пира легли спокойно почивать. Утром, когда проснулись, смотрят, Эмпидокла нет. И кто-то из друзей сказал, что он ночью слышал неземной голос и он вместе с огненным сиянием позвал Эм- пидокла и наш учитель куда-то исчез. Все тут же поняли, что Эм- пидокл был прав, называя себя богом и стали воздавать ему еще большую честь. Однако же, как указывают эти же авторы, через несколько дней после извержения вулкана, в лаве была обнаружена одна из сандалий Эмпидокла. Таким образом, они решили, что Эмпи- докл сам забрался на вулкан и бросился в жерло, показав тем са- мым и неземной голос, и сияние, которое было при извержении вул- кана и Эмпидокл, таким образом решил показать свое небесное про- исхождение. Но, может быть, это говорят злые языки, потому что другие источники говорят, что Эмпидокл просто споткнулся, сломал бедро, заболел и через несколько дней скончался, и был похоронен в Пелопонессе, где ему был поставлен надгробный камень. Так что вполне возможно, что история с вулканом - это злые языки, завис- тники в философии или какие-то другие люди считали себя богами, для того, чтобы не слыть шарлатанами. Как философ в трактате "О природе" Эмпидокл говорит, что чув- ствам все-таки следует доверять. И то, что существует движение, и то, что существует множественность вещей - это очевидный факт, с которым следует не спорить, на котором нужно основываться. Од- нако, чувственные способности ограничены, ибо жизнь быстротечна, а разум наш слаб. Поэтому познать полностью все бытие человек не может. Здесь по всей видимости, Эмпидокл делает выпад против Ксенофана и Парменида, рассуждавших о всем бытии. О всем бытии рассуждать нельзя, потому что жизнь коротка и способности наши не так уж велики. Так же как Парменид, Эмпидокл считает, что небытие не сужест- вует. Если бы бытие и существовало, то из небытия бытие возник- нуть не может, по этой причине небытие не существует, а сущест- вует только лишь бытие. Однако, если небытие не существует, а су- ществует только лишь бытие, а движение все-таки существует, то в философии Парменида это приводило бы к противоположным выводам. Эмпидокл пытается эти выводы согласовать и примирить. И поэтому Эмпидокл идет по пути, который проложили еще до Парменида фило- софы, когда находили начало всех вещей в каких-либо стихиях. Они утверждали, что все состоит из четырех стихий. Не какая-либо од- на стихия главенствует, является началом, но все состоит из че- тырех стихий. Но мир состоит не только из этих стихий, он управ- ляется всемирным законом, двумя силами, которые носят названия любовь и вражда. Когда побеждает любовь, то все эти стихии сое- диняются воедино и мир предстает перед нами как некий единый сфайрос, т.е. шар, т.е. то бытие, о котором и мыслил Парменид. Но в некоторый момент начинает побеждать вражда. Элементы разъе- диняются и возникает множественность вещей. То, что нам кажется, что существует в этом мире - возникновение и уничтожение - это ошибочное мнение, потому что нет ни возникновения, ни уничтоже- ния, потому что если возникает бытие, то может возникнуть только из небытия, а уничтожаться вещь может только в несуществующее. Поэтому возникновение и уничтожение являются в действительности изменением соотношения стихий. Возникновение и уничтожение есть лишь на самом деле лишь соединение и разъединение стихий. Поэто- му под действием вражды мир начинает разделяться. У Эмпидокла есть описание каким образом сначала отделяется легкое, потом ме- нее легкое и т.д. Нас, быть может, особо не интересуют такие де- тали его космологии, но есть факт, что в какой-то момент в мире начинает господствовать вражда. Т.е. сначала любовь, потом лю- бовь и вражда одновременно, потом вражда, потом опять начинает главенствовать любовь, любовь соединяет все воедино и в какой-то момент опять побеждает вражду и мир опять становится целым, не- делимым бытием, так как его понимал Парменид. Нет одного из лег- чайших разъединенных элементов и тот мир, в котором мы сейчас находимся - это мир, в котором любовь и вражда каким-то образом существуют. Эмпидокл пытается таким образом примирить и согла- ситься с учением Парменида, говоря, что бытие существует, но оно существует лишь тогда, когда главенствует любовь. А с другой стороны, в настоящее время, когда существует равновесие какое-то динамическое, равновесие между любовью и враждой, элементы эти соединяются, разделяются, и это соединение и разделение нам представляется возникновением и уничтожением, а движение есть также соединение и разделение четырех элементов. Собственно го- воря, позиция Эмпидокла - достигнуть компромисса между здравым смыслом и разумными, рациональными выводами из философии Парме- нида и Зенона. Однако, если мы посмотрим некоторые фрагменты у Эмпидокла, то среди них есть такие, например, 27 фрагмент: "Упрямо не верить неопровержимым доводам - смысл никчемных людей. Так же, как ве- лят тебе убедительные доказательства нашей Музы, так и считай, твердо признав учение в сердце своем". Т.е.можно сказать, что Эмпидокл признавал учение Парменида о том, что бытие и мышление суть одно. И если доводы разума твердят нам о какой-нибудь ис- тине, даже как бы ни казалась нам эта мысль противоречивой и не- разумной, тем не менее, она истинна и ей следут верить. Последним мыслителм досократовской философии, который пытался ответить на эти же проблемы и решал их в том же духе, был Анак- сагор. Годы его жизни ок. 500-428 до Р.Х. Здесь данные уже более точные, потому что Анаксагор является первым афинским философом, и сведений о его жизни достаточно много, хотя бы потому, что среди учеников Анаксагора был такой знаменитый человек, как Пе- рикл. Из деталей его учения, о которых мы узнаем несколько позднее вытекало, в частности то, что Анаксагор отвергает тех богов, ко- торые почитались в античной Греции. В те времена противники Анаксагора и, главным образом, противники Перикла издают закон, по которому каждый человек, который возводит хулу на богов, дол- жен быть или предан смертной казни, или изгнан из Афин. Под этот закон подпал Анаксагор, поскольку он учил, в частности, что Сол- нце не есть бог, а есть раскаленный камень, есть чистый огонь, причем по величине огромный, не меньше, как он говорил, Пелопо- несса. Анаксагора стали судить и только лишь заступничество Пе- рикла, который встал и сказал: "Видите ли вы за мной какую-ни- будь вину?" Суд сказал: "Нет". - "Ну если вы за мной не видите никакой вины, то все, что я получил, я получил от своего учителя Анаксагора". Поэтому суд в конце концов решил вынести более мяг- кий приговор и Анаксагора просто-напросто изгнали из Афин. Диоген Лаэртский приводит несколько высказываний Анаксагора, например такие: Когда Анаксагору сказали, что тебе нет никакого дела до родины, он сказал: "Еще какое!"- и указал рукой на небо. Когда Анаксагору сказали: "Ты лишился своих граждан", он отве- тил: "Это не я их лишился, а они меня". Из Платоновской "Апологии Сократа", а над Сократом был такой же суд, как над Анаксагором, только закончившийся более печаль- но, мы видим, что Сократа обвиняли в том, что он проповедывал учение Анаксагора и отрицал богов. И Сократ, в частности, гово- рил, что он не признает этого обвинения, потому что об учении Анаксагора можно узнать в любой орхестре, отдав за это не более, чем одну драхму. Таким образом, сочинения Анаксагора пользова- лись огромной популярностью, если они были в любой орхестре, в любой книжной лавке, и стоили они "лишь одну драхму", т.е. по всей видимости, не так уж много. Учение Анаксагора можно разделить на две части: учание о го- меомере, или о подобночастях. Анаксагор также пытался также от- ветить на вопрос, поставленный Парменидом. Отвечал он в той же манере, как это было принято среди досократовских философов, т.е. ища общие первоначала всех вещей. Может быть поэтому нас это решение и не особенно устраивает, потому что, досократовская философия себя изжила, а проблемы разума вечны и далеко пережили свои века. Анаксагор нашел такое противоречие в философии Эмпидокла, что если признать, что все существует из четырех элементов, то мы не можем объяснить каким же все-таки образом из какой-либо вещи возникает другая вещь. Каким образом из съеденной мною морковки в конце концов возникает совершенно другая вещь в виде мышц, во- лос и т.д., совершенно других частей моего тела. Если мы счита- ем, что все состоит из четырех элементов, то мы не можем объяс- нить, каким образом взаимное расположение и количественная про- порция огня, воды, земли и воздуха создает в конце концов инди- видуальную необъяснимую вещь. Где, как сказали бы марксистс- ко-ленинские диалектики, количество переходит в качество. Какое должно быть количество огня или воды, в какой они должны быть пропорции, чтобы вдруг из этого стала морковка, а из другого ко- личества огня вдруг возникло яблоко? На эту проблему Анаксагор отвечает, что так нельзя ставить вопрос, потому что и сами эле- менты, сами стихии сложны. И все состоит из всего. Анаксагор впервые выдвигает положение "Все во всем", во всем есть все. Каждая вещь состоит из подобных себе вещей. Если я съедаю мор- ковку и какая-то ее часть в конце концов становится моими воло- сами, это значит, что мои волосы, которые состоят из мельчайших гомеомерий, из мельчайших волос, эти мельчайшие волосы были в той самой морковке. И если в конце концов тело человека, которое подверглось в земле разложению и из него потом вырастает та же самая морковка, значит, действительно, эти гомеомерии никуда не исчезают и они переходят в свое собственное необходимое состоя- ние. Получается, что в каждой вещи содержится все. В каждой ве- щи, в каждом ее элементе содержится вся вселенная. И, собственно говоря, поэтому существует такой процесс, как процесс познания. Ибо, если в мире есть земля и во мне есть земля, то эту землю я вижу той землей, воду водой и т.д. Сама земля есть также стихия, не элемент, а есть сложная вещь, состоящая из подобных себе го- меомерий, т.е. элементов земли. Поэтому эти части могут порож- дать другие вещества, как скажем, впоследствии у Лукреция Кара, кожа порождает волос и т.д. Однако, эти элементы не разбросаны каким-то беспорядочным образом и не переходят один в другой бес- порядочно, потому что все упорядоченно и всем управляет ум, по-гречески - нус. Анаксагор впервые вводит в обиход этот тер- мин. В дальнейшем в философии, особенно в неоплатонической: у Плотина и Прокла, в христианской философии, особенно эпохи Воз- рождения, этот термин будет встречаться довольно часто. Сократ, в частности, так описывает свое знакомство с произве- дениями Анаксагора, здесь, правда, неясно, то ли Платон о себе говорит, то ли о Сократе: Когда он взял в руки сочинения Анакса- гора, то увидел, что там говорится об уме, что ум является при- чиной и движущей силой нашего мира, что ум все упорядочивает. Он обрадовался, стал читать дальше, думая, что наконец-то увидит ответы на мучившие его вопросы. И какое же было разочарование, когда он увидел, что этот ум, как говорит Сократ, у Анаксагора остался без применения. За это же Анаксагора упрекал и Аристо- тель. Т.е., вводя термин ум, нус, в качестве постулата, некоей движущей причиной, Анаксагор в дальнейшем от него отказывается, считая, что ум дает некоторый толчек миру, сообщает ему некото- рые законы и в дальнейшем мир подчиняется этим законам и мир уже никаким образом не участвует в управлении и движении мира. Собс- твенно говоря, в 17 веке такая концепция получила большое расп- ространение и стала называться деизмом, т.е. когда стала возни- кать наука, научное мировозрение и многие ученые пытались ка- ким-то образом примирить свои собственные наблюдения с христиан- ским учением, предлагали следующий выход: Бог создал мир, дал ему законы и дальше в этот мир не вмешивается, а эти законы, созданные Богом, мы ученые и познаем. Т.е. фактически можно ска- зать, что Анаксагор был первым деистом в истории философии и можно сказать даже, религии. Анаксагор подробно пытается опи- сать, каким образом в той смеси, которая первоначально существо- вала, сначала существовала такая бесконечная смесь всех гомеоме- рий, ум стал порождать в этой смеси круговорот. Вследствии этого круговорота частицы начинают сортироваться, образовываются плане- ты, образовалась Земля. От Земли стали отрываться камни, эти камни стали вращаться в воздухе. От вращения в воздухе, от тре- ния в воздухе, стали нагреваться. Таким образом образовались звезды. Огромный камень, величиной с Пелопонесс оторвался, наг- релся и стал Солнцем и т.д. Он объяснял солнечные и лунные зат- мения, объяснял правильно. Солнечны затмения он объяснял тем, что между Землей и Солнцем проходит Луна. Однако, применение уму, за которое его порицал Платон устами Сократа, мы у Анакса- гора не находим. Единственное, что говорит Анаксагор, это то, что ум упорядочиват мир и оказавшись от участия в нем, каким-то образом в мире присутствует. И присутствует он в виде человечес- кого ума. И, по всей видимости, это и разочаровало Платона, пос- кольку его интересовала именно связь человеческого ума со знани- ем, со способностью познания мира, с миром идей, с тем миром, который управляет и формирует весь наш мир. В.: Если гомеомерии сортировались, то они отличны друг от друга? О.: По всей видимости, да. Спор о гомеомериях до сих пор су- ществует и вы, если возьмете учебник по истории философии, то, практически, в каждом учебнике о гомеомериях будет говориться совершенно новая точка зрения. Потому что каким образом совмес- тить принцип "Все во всем" с тем, что каждая вещь состоит из ма- леньких частичек этой вещи, а ведь мы должны признать, что в этой маленькой частичке этой вещи существует все, т.е. все ос- тальные гомеомерии, то здесь мы попадаем в довольно-таки сложное положение. Некоторые философы считают, что Анаксагор также отк- рыл многие законы, вернее, положения, которые правильно объясне- ны могут быть лишь в теории множеств, когда бывает, например, если А + В = А. Это арифметическое высказывание совершенно бесс- мысленное, в области арифметики, а в области теории множеств со- вершенно правильное, потому что если к бесконечному множеству прибавить какое-нибудь число, мы получим также бесконечное мно- жество. Поэтому в рамках теории множеств, теория Анаксагора представляется истинной некоторым историкам философии, что, с одной стороны, каждая частичка есть в себе некая гомеомерия ка- кой-либо вещи, а с другой стороны, она содержит в себе бесконеч- ное количество других гомеомерий и является сама по себе беско- нечным множеством. Но я на этом не хотел заострять внимания. На Анаксагоре фактически заканчивается период досократовских философов. Хотя, есть еще один философ, а именно Демокрит, кото- рый жил фактически позднее Сократа, но его относят все-таки к досократовским философам. Поэтому мы в следующий раз поговорим об атомистах, но во многих учебниках философии вы увидите после Анаксагора уже о Сократе.
