12.10.1992 г.
Лекция N 3.
В прошлый раз мы говорили о тех гонениях, которые не
только яззыческое государство, но и языческое общество воздви-
гало против веры Христовой. Казалось бы все ясно. Я сказал,
что Церкви было довольно легко определить свои отношения с
языческим миром и и, другими словами, размежеваться с язы-
ческим миром, и можно удивиться, почему это было нелегко на
практике, почему противоположность между христианством и язы-
чеством не всегда была очевидной реальностью?. На самом деле
положение было не такое уж про тое. Язычество не только извне
боролось с Церковью, воздвигало гонения, убивало христиан. Оно
боролось с Церковью и по-другому, проникая в нее, влияя на
сознание христиан, т. е. разрушая Церковь изнутри. Мы это пой-
мем только тогда, когда лучше уясним себе, что такое язычество
вообще, и чем язычество отличается от христианства. Вы скаже-
те, что язычество - это верование во многих богов, в то время,
как христианство поклоняется единому Богу. Вы скажите, что
христианство - это вера духовная, в то вре я как язычество
погрязло в материализме. Конечно, это так, но это и не совсем
так. Прежде всего, далеко не все язычники были последователь-
ными политеистами (многобожниками), они еще за несколько веков
до Рождества Христова (конечно, не все, а очень н многие),
пришли к сознанию того, что Бог един. Об этом, между прочим,
говорится даже в Священном Писании. Прочитайте внимательно
первую главу Послания к римлянам, там как раз говорится о
язычниках, определяется отношение Церкви к язычеству, начиная
с 19 стиха: <169>Что можно знать о Боге, явно для них, потому
что Бог явил им, ибо невидимое Его, вечная сила Его и Божество
от создания мира через рассматривание творений видимы, так что
они (т. е. язычники) безответны.<170> Итак, человек может си-
лами своего собственного разума дойти до веры, до познания
единого Бога. Это не значит, что язычество само по себе дает
такую веру, но человек даже в язычестве может до этого дойти,
потому что ему дан разум, ему дан Божий мир, р ссматривая ко-
торый он может познать Творца. Что касается языческого матери-
ализма, то, опять-таки, лучшие представители язычества, ска-
жем, Платон, за несколько столетий до Рождества Христова,
изобрели идеализм, т. е. последовательное отрицание материи
всего материального и телесного. По учению платонизма, тело -
это гробница души, (платоники пользовались созвучными слова-
ми: <169>сомо<170> тело, <169>сима<170> - гробница), и задача
духовного существа, каким по происхождению является человек,
это - освобождение от материальности, от ее томительного пле-
на. Такие идеалистические настроения к первому веку были среди
язычников очень распространены, они приводили иногда к крайним
формам аскетизма. Что же все-таки отличает язычество от
христианства? от как в той же I-ой главе Послания к римлянам
обличает язычников апостол: <169>Они не познали Творца, и сла-
ву нетленного Бога изменили в образ, подобный тленному челове-
ку и птицам, и четвероногим, и пресмыкающимся. <170> (стих
23). Чего не хватало я ычникам, - это,прежде всего, понимания
того, что Бог - Творец, того, что Творец совершенно не сравним
с тварью, что Он безмерно превышает тварь, что между Ним и
тварью онтологическая бездна, и мост через эту бездну может
перебросить только милосердие Творца к своему творению. Языч-
ники рассматривали все сущее как единое целое; это целое имеет
свою иерархию: есть высший Бог, есть ряды низших божеств и т.
д., словом - целая иерархическая пирамида, в которую включены,
как боги, так и люди, и весь зем ой мир. Как ни силились языч-
ники, они не могли возвыситься до признания творения, сотво-
ренности мира. Поэтому происхождение мира они понимали или
примитивно, в виде каких-то генеалогий, в соответствии с древ-
ней мифологией, или же в философском духе - как постепенное
снисшествие Божественного начала на низшие ступени, вследствие
которого Божество выходит за свои пределы и постепенно умаля-
ется, угасает. В тот век, когда пришел на землю Христос, в
языческом мире, и не только в языческом, - в самом иудейском
мире, особенно в диаспоре, в рассеянии иудейском, была очень
сильная синкретическая тенденция, тенденция к слиянию различ-
ных религий. В пограничн х областях, где греко - римская рели-
гия сталкивалась с различными восточными языческими, а также с
иудейством, еще до Рождества Христова стали возникать синкре-
тические религиозные системы. Для истории христианства особен-
но существенна группа таких си кретических религиозных систем,
которая называется гнозис или гностицизм. ("Гнозис" - гре-
ческое слово, которое в переводе означает знание, ведение, ра-
зумение; когда мы в рождественском тропаре поем: <169>Рождест-
во Твое, Христе Боже наш, возсия миров свет разума<170>,
по-гречески вместо <169>разума<170> стоит слово <169>гно-
зис<170>. ) Но Церкви уже в первые десятилетия своего истори-
ческого бытия пришлось соприкоснуться с ложным разумением, с
ложным знанием. Так, в I-ом Послании к Тимофею, 6-ой г аве,
святой апостол Павел обличает лжеименное знание, и, по всей
видимости, здесь имеется в виду какая-то форма гностицизма,
уже существовавшая в середине первого века. Однако настоящий
расцвет гностических систем приходится на второй век. Гности-
цизм был попыткой переосмыслить христианство в языческом духе,
создать какую-то смесь из христианства, язычества и иудейства.
С тем, что язычники не признавали мира творением Бога, был
связан (это очень важно для истории гностицизма) пессимизм в
оценке ми а. Конечно, мы знаем, что мир, как сказано у еванге-
листа Иоанна, во зле лежит, однако, тот же евангелист многок-
ратно повторяет, что Христос пришел для того, чтобы спасти
мир, - не для того, чтобы погубить, не для того, чтобы судить,
но, чтобы спасти от этот мир, который в его настоящем, повреж-
денном виде лежит во зле. Язычники, не признавая творения, тем
самым не могли возвысится до христианского понимания спасения.
Поэтому, между прочим, у них и были огромные трудности с при-
нятием догмата телесного воскресения. Язычники охотно верили в
бессмертие души, но в воскр сение тела они никак не могли по-
верить, и это продолжалось довольно долго и было очень харак-
терно для язычества. Такие образованные язычники, - как, нап-
ример, выходцы из платонической школы, гнушались телесным на-
чалом и, соответственно, не понимали, ачем Богу нужно воскре-
шать человеческие тела, когда достаточно одного бессмертия ду-
ши. Даже в конце IV-го века, когда один очень образованный че-
ловек, по имени Синесий, был избран в епископы своего города
(он жил в Кирене, в Египте), выяснилась мален кая трудность:
он не мог стать епископом, потому что он не веровал в воск-
ресение - всего-навсего. Это нужно понимать в том смысле, что
он не верил в телесное воскресение. Сводить воедино учение
гностиков трудно, потому что было несколько учителей гности-
цизма и было большое многообразие, пестрота учений. Но все-та-
ки есть некоторые идеи, которые характерны если не для всех
гностических доктрин, то, по крайней мере, для ольшинства.
Вот, например, учение о демиурге. <169>Демиург<170> - гре-
ческое слово, обозначающее Творца, но поскольку тот мир, в ко-
тором мы живем, зол, то всеблагий Бог не мог его сотворить.
Этот мир сотворен, по учению гностиков, Демиургом, т. е. бож
ством низшего порядка или даже неким злым началом (в разных
системах по-разному). В некоторых системах гностицизма очень
отчетливо выражен дуализм. Это те системы, которые связаны с
Востоком и возникли, как правило, в Сирии, которая граничила с
Перси й, традиционной страной дуализма. В других системах, в
соответствии с платонизмом материя признается не бытием, а та-
ким началом, которое может быть разрушено, аннигилировано, что
не так уж опасно; это, так сказать, более оптимистическая
система. Гностики развивали очень сложные фантастические
системы, верховное Божественное начало порождало в них целые
ряды существ, хотя и божественных, и духовных, но низшего по-
рядка. Эти существа обычно назывались у гностиков эонами (сло-
во <169>эон<170> в п реводе значит <169>век<170>). Но гности-
ческие системы - это не отвлеченные рационалистические постро-
ения, они разработаны с большим художественным вдохновением, и
поэтому такое довольно абстрактное понятие, как век, у гности-
ков превращается в живое с щество, которое активно действует,
борется в разных направлениях, нисходит в низшие ярусы бытия,
потом опять возвращается туда, откуда пришло, и таких эонов в
иных системах получаются целые десятки. Это самая настоящая
мифология, совершенно новая, ор гинальная, однако, испытавшая
явное влияние христианства, включающая в себя какие-то черты
христианской Священной истории, а в некоторых случаях гностики
не боялись пользоваться также и элементами языческой греко -
римской мифологии. Поскольку мир наш лежит во зле, то все, что
к нему принадлежит, тоже входит в эту сферу зла. Поэтому в
своей христологии (учении о Христе), гностики, как имеющие от-
ношение к христианству никак не могли обойтись без Христа. В
свое учение о Христе они бычно вносят дуализм, разделяя едино-
го Христа на человека - Иисуса и высшее существо - Христа, при
этом им не известно, что Христос - Сын Бога Вышнего. Христос
обычно происходит из каких-то более близких к нашему миру по
гностическим системам, эонов. У некоторых гностиков дело дошло
до отрицания реальности боговоплощения - Бог не может вопло-
титься, это принципиально невозможно, но поскольку Бог все-та-
ки хотел войти в контакт с людьми для того, чтобы научить их,
высшее существо принимает личину че овека (это очень важно,
здесь особенно подчеркнут рационалистический момент в событии
Боговоплощения, Христос для них - прежде всего и почти исклю-
чительно учитель, в то время, как для нас - прежде всего Иску-
питель ). У гностиков, которые отрицали реа ьность воплощения,
сложилось учение, что человек Иисус - это призрачная форма че-
ловечества, в которую Богу нужно было облечься для того, чтобы
стать учителем людей. Такое учение называется докетизм (от
греческого слова - глагола <169>докео<170>, озна ающего
<169>казаться<170>). Согласно ему, человечество Христово - это
кажущееся, призрачное человечество. Другие, не отрицая соеди-
нения Бога и человека во Христе, говорили, что Бог вселился в
человека Иисуса в момент крещения на Иордане, и на Голгофе по-
кинул его. Здесь опять-таки отрицается реальность Боговоплоще-
ния, говорится о двух личностях, а не о единой личности Бого-
человека, о которой учит Церковь. Некоторые из этих ересей по-
явились довольно рано и засвидетельствованы в Священном Писа-
нии Но ого Завета, например, ап. Иоанн Богослов в своем I-ом
послании говорит: <169>Не всякому духу верьте<170>, т. е. не
всякому учителю духовности верьте, испытывайте таковых, при-
чем, вот как испытывайте: спрашивайте, признает ли он, что Сын
Божий пришел о плоти. Можно предполагать, что все учение Еван-
гелия от Иоанна имеет в виду полемику с такого рода еретиками;
хотя мы и воспринимаем его, прежде всего, как положительное
утверждение, но знаем вместе с тем, что ап. Иоанн был совре-
менником этих ересей и конечно, ставил своей целью бороться с
ними.
Церковь ответила на гностицизм целым рядом полемических
сочинений, где опровергались гностические учения. Святой Иппо-
лит Римский, Св. Ириней Лионский боролись против этого лжеи-
менного знания, обличенного еще апостолом. Эти святые отцы жи-
ли во втором еке, они - современники самых известных гности-
ческих учителей. Надо сказать, что в это время еще не было
церковной догматики в том виде, в каком мы ее имеем в своих
нынешних учебниках. Было очень много проблем, очень многое
оставалось нераскрытым. И отя вера в Церковь была та же самая,
что и теперь, - и это инстинктивно чувствовали все, кто защи-
щал истину против еретиков, - но для того, чтобы вера была вы-
ражена всем понятными и недвусмысленными словами, понадобились
века и целая серия Вселенских Соборов. Вселенские Соборы - это
содержание следующей эпохи Церковной истории. Поэтому мы не
должны судить слишком строго тех богословов первых веков, ко-
торые впадали в те или иные ошибки, нам гораздо легче, чем им.
В частности, возникали неправильные учения Святой Троице. У
гностиков единый Бог разворачивался в целый ряд эонов, и не-
которые богословы Церкви, желая опровергнуть гностицизм, ко-
торый фактически означал многобожие, приходили к тому, что
вовсе отрицали Святую Троицу. Такое учение получило наз ание
<169>модализма<170> - по своему существу, или савеллианства -
по имени ересиарха. Модалисты учили, что Святая Троица это
единый Бог, который проявляется в трех различных модусах, от-
куда и название <169>модализм<170>. Некоторые модалисты пони-
мал это тройственное самораскрытие Бога в чисто историческом
плане - сначала Бог раскрывает себя человечеству как Отец,
потом, после Рождества Христова, как Сын, и наконец, как Дух
Святый. Согласно этому учению получалось, что на Кресте Гол-
гофском страд л Сам Отец, и потому последователей его называ-
ли патрипассиане, т. е. те,кто учил о страданиях Отца. Другая
неправильность в понимании догмата троичности, которая неод-
нократно встречается в первые века, - это субординационизм (от
лат. <169>субординацио<170>), - учение о том, что Сын и Святой
Дух - суть служебные орудия Отца, хотя и личные, но все-та и
подчиненные и неравночестные Ему. Здесь отрицается единосущие
и равночестность трех Ипостасей. К такому заблуждению были
особенно склонны богословы, испытывавшие влияние греческой фи-
лософии, потому что платонизм понимает Божественное начало
именно ак - в смысле субординации. (Вы знаете неоплатоническую
триаду: единое, ум, который ниже единого, и душа, которая еще
ниже, чем ум). Нужно отметить и некоторые другие учения, кото-
рые были осуждены Церковью. В середине II-го века в Риме поя-
вился пропо едник, по имении Маркион. Маркион был решительным
противником Ветхого Завета, в духе гностического дуализма он
утверждал, что Ветхий Завет - это творение некоего злого нача-
ла. Маркион поэтому не мог одобрить и Новый Завет в том соста-
ве, в каком он уж сложился и был принят Церковью. Маркион объ-
явил, что единственный истинный выразитель христианского уче-
ния - Св. ап. Павел, поэтому он пересмотрел весь Новый Завет
и оставил в нем только послания Св. ап. Павла (без Послания к
евреям) и Евангелие от уки. Но и в этих книгах обнаружились
места, несогласные с его учением, которые Маркион поспешил
выбросить. Он объявил их подложными и заново отредактировал и
Евангелие от Луки и послания Св. ап. Павла. В наше время при-
ходится вспоминать о Маркионе, п тому что и теперь есть люди,
которые относятся к Ветхому Завету примерно так, как Маркион,
хотя, может быть, и не в такой крайней форме.Посему нужно на-
помнить, что Церковь решительно осудила Маркиона объявляет
вслед за ап. Петром, что <169>все Писан е богодухновенно<170>
(2-ое Послание ап. Петра). Ересь Маркиона имела положительное
значение в том смысле, что она ускорила процесс утверждения
новозаветного канона, да и ветхозаветного тоже. Когда апостолы
писали свои послания, когда создавались Евангелия, эти книги
были предназначены для каких-то конкретных общин, отдельных
Церквей, поэтому понадобились усилия, чтобы собрать их воеди-
но. Так, современным исследователям ясно, что ученик а
. Павла - святой Лука, трудясь над <169>Деяниями Апосто-
лов<170>, излагая дела и проповедь своего учителя, не пользо-
вался апостольскими посланиями, и, хотя они в большей части к
тому времени были уже созданы, под рукой у него их не оказа-
лось. Но в теч ние I века канон, пусть не без некоторых зат-
руднений, более или менее составился. Окончательно скажу, за-
бегая вперед, что канон Нового Завета утвердился только в IV
веке, когда новая ситуация позволила выносить решения, обяза-
тельные для всей Церкви. ольшие споры вызвали такие книги, как
<169>Апокалипсис<170>, не все поначалу включали эту книгу в
канон, затем некоторые из посланий, например, 2-ое Послание
ап. Петра, которое уже было упомянуто, послание ап. Иакова. С
другой стороны, в Новый Завет ключались такие книги, которые в
настоящее время там не числятся - например, в некоторых руко-
писях Нового Завета, даже IV века, есть некоторые творения му-
жей апостольских, самых первых учителей Церкви после апостолов
- например, в некоторых случаях в тречается 1-ое послание к
Коринфянам Климента Римского, одного из римских епископов I
века; книга <169>Пастырь Ерма<170>, которая была составлена в
первой половине II века, и некоторыми почиталась как канони-
ческая. И все-же во второй половине II век , т. е. вскоре
после появления на исторической арене Маркиона канон в основ-
ных чертах установился. Был найден так называемый <169>канон
Муратори<170> (датируется 70-ми годами II века); он, к сожале-
нию, фрагментарен, в нем есть пропуски, но судя по со ранивше-
муся (а сохранилась средняя часть), Римская Церковь уже в то
время числила в каноне. Почти все ныне входящие в него книги.
В конце II века появляется новое лжеучение, которое по имени
ересиарха стало называться монтанизм. Если мы обратим взор к
современности, то увидим, что в наше время появилось учение
такого же толка, это учение Богородичного центра. Монтанисты
учили о царстве 3-го завета, завета Духа Святого и притязали
быть в состоянии непрерывного вдохновения, пророчествовали,
записывали свои пророчества. Оппоненты монтанистов порицали их
за то, что они ко всем принятым Священным книгам прибавляют
еще множество воей собственной писанины. У них были пророки и
пророчицы. Это лжеучение явилось своеобразным протестом против
некоторого снижения духовного уровня христиан к концу II века.
Как мы знаем, в Апостольской Церкви существовали чрезвычайные
дарования духо ные (дары пророчества, дары языков и др., о чем
рассказывается в посланиях ап. Павла). И вот, монтанисты при-
тязали иметь все эти дарования в полной мере. Поскольку сни-
жался духовный уровень христиан, то встала проблема покаяния.
Один из апологетов х истианства Тертуллиан, первый великий бо-
гослов Западной Церкви сказал такие слова: <169>Христианами не
рождаются, а становятся. <170> Это действительно было так,
крещение принималось в зрелом возрасте, причем оно было чаще
всего не следствием подчине ия традиции (например, семейной
или народной), а езультатом личного выбора, человек принимал
веру и крещение в полной мере, всей душой как смерть ветхого
человека и рождение нового. Перед крещением совершалось покая-
ние. Оглашенный, который готовился крещению, каялся во всех
своих грехах, и это означало, что он отрекается от греха и
обязуется жить святой жизнью. Первые христиане так и называли
себя святыми. Об этом до сих пор есть напоминание в нашей ли-
тургии, когда священник возглашает: <169>Св тая святым<170>.
Но вот Церковь стала более массовой, в нее пришли очень
многие вчерашние язычники, и некоторые из этих людей не пере-
жили по-настоящему покаяние, не почувствовали, что они роди-
лись к новой жизни, и продолжали жизнь ветхого человека, п
зволяли себе впадать в тяжелые грехи. Это поставило перед Цер-
ковью вопрос, что делать с такими людьми - выбрасывать ли их
из Церкви, отлучать раз и навсегда, как людей зараженных и
опасных для христианской среды, или поступить более человеко-
любиво. И Церковь решила этот вопрос в смысле домостроительст-
ва (в Церковной традици понятие <169>домостроительства<170> -
по-гречески <169>икономии<170> - противопоставляется понятию
<169>строгости<170> - <169>акривии<170>, т. е. соблюдению за-
кона во всей стр гости его буквы). В домостроительстве подчер-
кивается созидательный момент снисхождения к грешным людям,
которое Церковь готова проявить. Следы этих споров о покаянии,
о возможности, допустимости покаяния после крещения находим
уже в <169>Пастыре Ерма 170>. Автор одного творения первой по-
ловины II века высказывается за так называемое <169>второе по-
каяние<170>, т. е. покаяние после крещения.
