30.11.92 г.
Лекция N 9.
Став христианами, императоры принимают непосредственное
участие в церковных делах. Сам св. Константин называл себя
<169>сослужителем епископов и епископом внешних дел Церк-
ви<170>. Даже такой прямой защитник папского примата, как св.
Лев Великий, папа римский, признавал своего рода священни-
ческое достоинство за императорами. Однако впервые ясное и за-
конодательно оформленное учение о месте императора в Церкви
впервые дал святой Юстиниан Великий, который создал теорию
симфонии. Сразу должен сказать, что это всего лишь первый ва-
риант теории симфонии, т. е. согласия Царства и Священства, и
впоследствии она пересматривалась. Теорию симфонии Юстиниан
излагает в предисловии к Шестой новелле. Вот его текст:
<169>Величайшие дары Божии человеку, дарованные Вышним челове-
колюбием: Священство и Царство. Одно служит вещам божествен-
ным, другое управляет и заботится о вещах человеч ских. И то,
и другое происходит от одного и того же начала и благоукрашает
человеческую жизнь. Так что ни о чем так не пекутся цари, как
о чести священников, а сии - о самих царях Бога молят<170>. И
дальше: <169> Если священство будет во всем безупр чно и при-
частно дерзновением к Богу, а царство будет правильно и подо-
бающим образом упорядочивать врученное ему общество, то будет
благое некое согласие [<170>согласие" - по-гречески <169>сим-
фония<170>. В.А.], дарующее человеческому роду всевозможную
пользу. Посему мы величайшую имеем заботу и об истинных Божиих
догматах, и о чести священников. Если они будут блюсти ее, то,
мы уверены, чрез нее великие дары получим от Бога и тем, что
есть, будем владеть надежно, и приобретем то, что еще не
достиг уто. Все будет благополучным и подобающим, если только
начало дела будет должное и Богу любезное". Эту теорию нужно
прокомментировать, по вопросу соотношения Царства и Священства
высказывались уже и до Юстиниана, и нередко в том смысле, что
Священство намного превосходит Царство.
Говорили, например, что Священство заботится о душе, в то
время, как Царство - о теле. Юстиниан использует другую терми-
нологию. Он говорит, что Священство управляет делами божест-
венными, а Царство - делами человеческими. Здесь используется
христологическая терминология, и догмат Церкви истолковыва-
ется, можно сказать, рамках халкидонской христологии. Речь
идет о Церкви, хотя само слово <169>Церковь<170> не произ-
носится. При этом Юстиниан вовсе не отождествляет Священство
с Церковью, скорее понятие Церкви выражается у него словом
<169>человечество<170>, через поня ие человеческого общества.
В соответствии с универсалистским мышлением Юстиниана в Цер-
ковь должно войти все человечество, и если до сих пор кто-то
остается вне ее ограды, то это такая же историческая случай-
ность, как и то, что некоторые народы живут не власти римского
императора. Таким образом, Священство и Царство соотносятся у
Юстиниана вовсе не как Церковь и государство.
Противопоставление Церкви и государства, всякая мысль об
иноприродности этих двух реальностей совершенно чужды не толь-
ко Юстиниану, но, пожалуй, и всем его современникам. Мы заме-
чаем к тому же, что Юстиниан свои полномочия, т. е. полномочия
Царства в Церкви толкует очень широко. Царству принадлежит по-
печение о чести священников, более того, Царство заботится об
истинных Божиих догматах, в то время как Священству надлежит
молиться за весь мир и за самих царей. Конечно, молитва здесь
понимается пре ельно широко, как вся литургическая и сакрамен-
тальная жизнь Церкви. Такова теория симфонии. Как Юстиниан ее
осуществлял на практике? Он, как я уже говорил, в своих зако-
нах и распоряжениях разного рода судил о всех церковных воп-
росах. В одном месте (в новелле, относящейся к церковным де-
лам) Юстиниан прямо говорит:"Для Царства, приявшего от Бога
общий надзор над всеми людьми, нет ничего недоступного" - т.
е. ничего, находящегося вне его компетенции. Впоследствии тео-
рия симфонии оформилась как теория симфонии императора и пат-
риарха (об этом речь впереди). В тот момент (до захвата Рима)
в империи Юстиниана находилось целых четыре патриархата. После
освобождения Рима в ее границах оказались все пят патриарха-
тов, и Юстиниан считал себя в известной мере распрорядителем
их внутренней жизни. Если в обычное время голос императора
имел решающее влияние при избрании константинопольского пат-
риарха, то Юстиниан - и это было совершенно естественно в тех
смутных условиях, когда ереси угрожали Церкви, и во многих
общинах еретики численно преобладали - контролировал замеще-
ние и других патриарших кафедр, например, Александрийской и
Антиохийской. Он пытался пытался влиять самым властным обра-
зом и на жизн Римской церкви.
Это было труднее: хотя Рим и оказался на территории импе-
рии, однако обширные области этого огромного западного патри-
архата, такие как Галлия, значительная часть Испании, оста-
лись за ее пределами, и даже в те моменты, когда римские па ы
были солидарны с Юстинианом, они вынуждены были считаться с
голосом своего собственного, западного епископата. А западный
епископат как раз и оказывал сильное сопротивление тем
действиям, которые Юстиниан предпринимал в области уточнения
церковного учения, и сейчас я объясню почему. Мы переходим к
церковной деятельности Юстиниана, к тому, как он осуществлял
свою теорию симфонии на практике. Здесь нужно сказать два сло-
ва о супруге Юстиниана - святой Феодоре. Это была замечатель-
ная женщина из простонародья, дочь служителя столично о цирка.
Затем она некоторое время находилась в Александрии; уже в ту
пору Феодора отличалась религиозностью и сблизилась с некото-
рыми виднейшими деятелями монофизитства. Потом, когда она вер-
нулась в Константинополь, с ней познакомился Юстиниан, - то да
еще не император, а соправитель императора Юстина I - и захо-
тел жениться на ней.
Этому препятствовал закон, ибо гражданское состояние этих
двух людей было очень неравным. Но Юстиниан позаботился об от-
мене старого закона, препятствовавшего такому н равному браку,
и Феодора, став женой Юстиниана еще до официального его воца-
рения, была верной его помощницей до самой своей смерти (548
г.). Юстиниан, который умер в 565 г., намного ее пережил. У
Феодоры была репутация монофизитки, ей припоминали и е прежнюю
близость монофизитским кругам в Александрии. Но и ее деятель-
ность в константинопольском дворце вызывала подозрение: те же
самые лица, которых сурово гнал император Юстиниан, странным
образом находили покровительство у его верной жены. Выясни
ось, например, что один из столичных патриархов, уличенный в
монофизитских тенденциях, после низложения с кафедры довольно
продолжительное время скрывался на дворцовой половине Феодоры.
Другие монофизиты, не молившиеся за их гонителя Юстиниана, мо-
лил сь, однако, за благочестивую царицу Феодору. Однако уже
современники нашли разгадку этой странной ситуации - в част-
ности, современник Юстиниана, исторический писатель, видный
военный и государственный деятель того времени Прокопий Кеса-
рийский. Этот Прокопий был официальным историографом автором
книги о войнах Юстиниана, о его постройках, но кроме того, под
его именем сохранилась так называемая <169>Тайная исто-
рия<170>, во многом совершенно противоположная той официаль-
ной, хвалебной истории, которую он дал в других своих сочине-
ниях, написанн х по заказу. В этой <169>Тайной истории<170> он
выступает как непримиримый, злобный разоблачитель Юстиниана и
Феодоры. И вот этот-то автор, которого явно не следует подоз-
ревать в каком-либо сочувствии к императору или императрице,
объясняет, что стол различное поведение Юстиниана и Феодоры в
отношении еретиков, было хорошо продуманной политикой. Они
разделили функции: Юстиниан карал, в то время как Феодора да-
вала еретикам надежду на милосердие государственной власти и
таким образом пыталась вовл
чь их в общение.
Говорить о всеопределяющем влиянии Феодоры на Юстиниана
не приходится, хотя в некоторые моменты она, действительно,
показывала больше мужества и рассудительности. Например, в са-
мый критический момент народного востания, о котором я уже го-
ворил, Юстиниан готов был бежать из Константинополя, но Феодо-
ра остановила его и сказала, что императорская багряница самый
лучший саван (т. е. даже если предстоит вскорости у ереть,
лучше умереть в императорском звании). Юстиниан ее послушался,
и востание было вскоре разгромлено. Это влияние Феодоры не
могло быть всеопределяющим хотя бы потому, что значительная
часть жизни и царствования Юстиниана прошла без нее - наприме
, через пять лет после ее смерти произошло такое важнейшее со-
бытие, как Пятый Вселенский Собор. Вообще мы не должны видеть
в Юстиниане только политика, который смотрит на церковные дела
под углом узкогосударственных интересов. Юстиниан был, как
больш нство его современников, кровно, внутренне заинтересован
в тех догматических спорах, которые шли и на Востоке, и на За-
паде. Он был к тому же крупнейшим богословом своего века. При-
дя в себя после этого страшного восстания константинопольского
народа, н вплотную занялся церковными вопросами. Конечно, са-
мым важным делом была проблема монофизитства. С целью увраче-
вания этой болезни Юстиниан в начале 30-х годов устраивает в
Константинополе собеседование православных и монофизитских бо-
гословов, куда приглашаются виднейшие представители монофи-
зитства. Это собеседование не имеет никаких практических
последствий. Тогда Юстиниан идет дальше. Вникая в богословие
минувших полутора столетий, он пытается осмыслить то, что сде-
лано III и IV Вселенскими Соборами. Немало проблем оставалось
и здесь, ведь при желании можно было найти противоречие между
возз ениями св. Кирилла и св. Льва Великого. Предстояло
осмыслить православное богословие, православную христологию
как единое целое. Предстояло дать богословский синтез учения
двух Вселенских Соборов, который и выпало осуществить Юстиниа-
ну.
Некоторые сов еменные ученые называют богословие св.
Юстиниана неохалкидонизмом. Изобретатели этого термина вовсе
не хотят доказать, что он хоть в какой-то мере отрекся от Хал-
кидонского Собора, потому что это доказать невозможно. Юстини-
ан на каждом шагу не только тверждает, но и доказывает свою
верность Халкидонскому вероопределению, однако рассматривает
его в свете учения св. Кирилла Александрийского. Юстиниан не
боится так называемых теопасхитских выражений (например, фор-
мулы вроде <169>Един от Святой Троиц пострадал плотию<170> -
совершенно неприемлемой для несториан, но тем не менее вполне
православной). Теопасхитство - это учение о стараданиях Бога.
Несториане считали, что Божественная природа бесстрастна, по-
этому говорить о страданиях Сына Божия не озможно. А пра-
вославные, прежде всего св. Кирилл Александрийский, утвержда-
ли, - что Сын Божий - второе лицо Пресвятой Троицы, - усвоил
себе человеческую природу со всеми ее свойствами, так что мож-
но говорить и о страданиях Сына Божия. Кратко богословие св.
Юстиниана выражено в тексте, который вы все хорошо знаете, это
тропарь <169>Единородный Сыне... <170>, исполняемый за всякой
литургией. Тропарь этот, как единогласно говорит предание,
составлен самим Юстинианом. В период между I I и IV Вс. Собо-
рами была чрезвычайно оживленная полемика между св. Кириллом и
богословами антиохийской школы. Антиохийские богословы очень
долго защищали Нестория, поэтому некоторые из них предстали
перед Халкидонским Собором как обвиняемые - наприме , крупней-
ший богослов этого времени блаженный Феодорит, епископ
Киррский. Уже будучи на Соборе, Феодорит Киррский никак не ре-
шался анафематствовать Нестория, которого он прежде защищал в
пространных сочинениях, хотя и не был полностью солидарен с
его крайностями. И только после того, как Феодорит анафе-
матствовал Нестория, тцы приняли его в свое общение. Кроме то-
го, на Халкидонском Соборе было суждение о православии другого
епископа - Ивы Эдесского. Собор принял Иву Эдесского в обще-
ние, хотя и у него были очень резкие высказывания против св.
Кирилла. То, что эти два еп скопа были приняты в общение Хал-
кидонским Собором, для многих оказалось равносильно реабилита-
ции их учения в полном объеме, это давало шанс на выживание в
Церкви несторианских тенденций, а с другой стороны, делало
весьма затруднительным привлечение к ней монофизитов. Но Юсти-
ниан смотрел еще глубже, он подверг изучению труды и того бо-
гослова, который явился настоящим родоначальником нестори-
анства. Это был уже упомянутый у нас Феодор, епископ
Мопсуэстийский. Действительно, в сочинениях Феодора
Мопсуэстийского, который стал чуть ли не единственным богосло-
вом несторианской церкви, оказалось множество элементов несто-
рианства. Результат своих богословских исследований Юстиниан
изложил в указе (эдикте), котор й получил название <169>Эдикт
о трех главах<170>. Три главы - это три параграфа Эдикта, где
осуждается личность и учение Феодора Мопсуэстийского, а также
то неправославное, что есть в сочинениях Феодорита Киррского и
Ивы Эдесского.
Но иногда говорят трех главах применительно к самим этим
трем епископам. <169>Эдикт о трех главах<170> вызвал большие
споры. Особенно протестовал Запад, видевший в этом документе
покушение на Халкидонский Собор, на учение папы св. Льва Ве-
ликого. После нескольких лет пора Юстиниан решил созвать но-
вый Вселенский Собор. Этот Собор - V Вселенский - сотоялся в
553 г. в Константинополе и поэтому иногда называется Вторым
Константинопольским. Заседания Собора были в помещении, кото-
рое соединяло храм Святой Софии с императорским дворцом. Импе-
ратор уклонился от присутствия на Соборе и его чиновники явля-
лись туда только для прочтения посланий Юстиниана и других до-
кументов, а затем удалялись. Однако, несмотря на это, влияние
императора на ход дела было определяющим. В своих посланиях
Юстиниан во всех подробностях заранее определил программу за-
нятий Собора и недвусмысленно дал знать, к каким выводам он
должен придти, так что Собор действов л в соответствии с волей
императора. Председательствовали на нем по очереди восточные
патриархи.
Если Халкидонский Собор в свое время обнаружил наибольшую
благосклонность к папским притязаниям на первенство в Церкви,
то о V Вселенском Соборе нужно сказать, что это самый анти-
папский Собор в ряду всех семи. Это едиственный Собор, во вре-
мя которого римский папа присутствовал в городе, где он про-
исходил. Однако явиться на Собор папа не пожелал. Римскую ка-
федру в то время возглавлял Вигилий. За несколько лет до того
он был назначен папой по приказу Юстиниана и сам по себе готов
был действовать в ухе церковной политики императора. Вместе с
тем, вынужденный считаться с мощной оппозицией западного
епископата, он пребывал в постоянных колебаниях. За короткое
время Вигилий четырежды письменно высказался по поводу одного
и того же стоявшего на Соб ре вопроса, причем всякое новое его
высказывание противоречило предыдущему, и в некоторых случаях
папа так прямо и говорил, что прежде ошибался. Уже одна эта
история с противоречивыми высказываниями папы Вигилия по дог-
матическим вопросам, наносит оче ь серьезный удар по учению о
папской непогрешимости в делах веры, и католические историки
испытывают здесь большие затруднения. Чтобы защитить догмат
своей Церкви, им приходится идти на весьма сомнительные вещи.
Например, на отрицание вселенского дос оинства V Собора, кото-
рый многократно признавался таковым и последующими римскими
папами, и самим Вигилием Собор в конце концов был признан. Па-
па Вигилий, отказавшись явиться на Собор, навлек на себя его
отлучение. Собор прервал с ним общение, хотя отцы и заявили,
что порывая с папой Вигилием, они сохраняют все же общение с
апостольским Римским престолом. Это заявление не совсем понят-
но, о, по всей видимости, нужно понимать его так, что папа, не
желающий признавать истину, будет низложен, и с Римским
престолом вновь будут восстановлены самые правильные отноше-
ния. Главным догматическим деянием V Вселенского Собора было
осуждение трех глав: т. е. осуждение личности и учения Феодора
Мопсуэстийского, а также неправославных моментов учения Феодо-
рита Киррского и Ивы Эдесского. Свое учение Собор выразил в
нескольких анафематизмах, причем осудил не только нестори-
анство и несторианскую тенденцию, но также и монофизитство.
Анафематствуя тех, кто употребляет выражение <169>в двух при-
родах<170> в несторианском смысле ( это слова из Халкидонского
вероопределения), он акже анафематствует и тех, кто говорит
<169>из двух природ<170> в смысле монофизитском. Выражение
<169>из двух природ<170> противопоставляли Халкидонскому веро-
определению умеренные монофизиты, вроде Севира Антиохийского.
Одним словом, Собор анафематс вует не только крайнее монофи-
зитство какого-нибудь архимандрита Евтихия, но также и умерен-
ное монофизитство - постольку, поскольку оно противится Халки-
донскому вероопределению.
Это самое главное из того, что сделал в догматической об-
ласти V Вселенский Собор. Он не внес, по сравнению с двумя
предыдущими, ничего существенно нового, но зато гармонизировал
учение этих двух Соборов, и потому христология V Вселенского
Собора - эт христология, так сказать, вполне уравновешенная,
где Халкидонское вероопределение понимается в свете учения
св. Кирилла и согласуется с ним.
Борьба императораа Юстиниана с монофизитством не была
вполне успешной, потому что в лоне ереси остались окраинные
народы - копты, египтяне, западные сирийцы, армяне. Мало того,
у них монофизитство стало национальным вероисповеданием, по-
догревая таким образом политический сепаратизм. Но в области
богословия победа Юстиниана была значительной, ибо, несмотря
на то, что Восток (негреческий Восток) имел весьма значитель-
ную духовную жизнь, богословия своего он не создал. Точнее,
тамошняя богословская м сль целиком зависела от греческого бо-
гословия. Нужда монофизитов в богословии Константинополя и
других важных центров православия весьма ощутима. Монофи-
зитское богословие исчезает со сцены, большинство сочинений
монофизитских богословов сохранилось д нашего времени лишь в
переводах на языки народов, для которых монофизитство стало
национальной верой, т. е. в переводах на коптский, эфиопский,
сирийский, армянский языки.
В одном из анафематизмов V Вс. Собора упоминается Ориген,
вернее, только его имя. Кроме того, в составе деяний V Все-
ленского Собора есть целый ряд документов, связанный с осужде-
нием Оригена. Но, как доказывают современные историки на самом
деле осужд ние Оригена произошло не на V Вселенском Соборе 553
года, но на поместном Константинопольском Соборе 543 года, де-
яния которого позднее были присоединены механически к деяниям
V Вселенского Собора. В данном случае безразлично, какой Собор
осудил учени Оригена, достаточно того, что в анафематизмах V
Вселенского Собора он упомянут, т. е. осуждение, имевшее
место в 543 г., подтверждается V Вселенским Собором. Кроме
того, осуждение Оригена было подтверждено Церковью и
впоследствии, скажем на VI Вселе ском Соборе, так что можно
считать это церковное высказывание о его богословии вполне ав-
торитетным. Как и в случае с Феодором Мопсуэстийским, здесь
произошло посмертное осуждение, и уже одно это вызывало про-
тесты. Некоторые говорили, что у Церкви не было обычая осуж-
дать посмертно тех, кто умер в мире с ней. Но на самом деле,
если в некоторых местах, например в Риме, такого обычая,
действительно, и не знали, то в других поместных Церквах
посмертное осуждение, е ли еретик его заслуживал, считалось
совершенно естественным (например, в таком духе высказывался
блаженный Августин, один из западных отцов). Мы, конечно, не
должны думать, что главной целью обоих осуждений было на веч-
ные времена отправить в ад Феодора и Оригена. Цель, разуме-
ется, состояла не в этом. Феодор Мопсуэстийский был родона-
чальником несторианства, и его осуждение - не только его
огословия, но и личное его осуждение - имело целью вразумить
несториан, уведомить их, что упорствующие в ереси подпадут то-
му же осуждению, что и ее родоначальник. Именно такой смысл
имело и осуждение Оригена, этого виднейшего богослова очень
давнего ремени III века. Ориген уже до этого неоднократно
осуждался. Первое осуждение его было еще при жизни и имело
чисто канонические основания: покинув Александрию, где он имел
церковное послушание, Ориген принял рукоположение в сан
пресвитера в Палестине. После этого александрийский епископ
его отлучил. Но учение ригена сохраняло для многих свою прив-
лекательность; в частности, в конце IV в. настоящим ориге-
нистом, проводником учения Оригена, был известный аскетический
писатель авва Евагрий.
Евагрий, ученик св. Василия Великого, покинул Малую Азию
и после недол ого пребывания в Константинополе осбоновался в
Египте, где создал первый опыт богословия подвижничества.
Евагрий - единственный из отцов <169>Добротолюбия<170>, кото-
рый не именуется там ни святым, ни преподобным, и это по той
причине, что он был осуж ен церковью как оригенист. Но осужде-
ние Вселенским Собором последовало не сразу,и его ориге-
нистские взгляды нашли широкое распрстранение среди монашест-
ва, особенно в Палестине. Именно против этих монахов-ориге-
нистов и направлены деяния Константинопол ского Собора 543 г.
Этим Собором, как и V Вселенским, руководил сам Юстиниан, ко-
торый в своем послании костантинопольскому патриарху Мине дал
его подробную программу и проект анафематизмов учению Оригена.
Эти анафематизмы были преработаны Собором и и даны как собор-
ные определения, а затем включены в деяния V Вселенского Собо-
ра. <%1>Что осуждается в учении Оригена? Осуждаются различные
доктрины, обязанные своим происхождением платонизму, например,
о совечности мира Богу, об изначальном существовании всех душ.
У Оригена разработана сложная теория происхождения мира
в его мног образии. Согласно ей, первоначально сотворенные
умы, т. е. духовные существа, были с Богом, находились в не-
посредственной близости к нему и все имели совершенно равное
достоинство. Но потом эти сотворенные умы начали в разной сте-
пени отпадать от Бога и, удаляясь от Него как источника духов-
ного света и тепла стали охладевать. И вот таким образом умы,
или духи, превратились в души (слово <169>душа<170> в гре-
ческом языке созвучно слову <169>холодный<170>). Возникло не-
равенство в ангельском мире - по вились различные чины анге-
лов, затем некоторые духи настолько отдалились от Бога, что
облеклись в материю, и так появились люди. И, наконец, еще бо-
лее глубокое отпадение от Бога совершили бесы, причем, по уче-
нию Оригена, бесами становились не только адшие ангелы, но и
окончательно отпадшие от Бога человеческие души. Христос, сог-
ласно Оригену, изначально обладал тварной душой, или умом, ду-
хом. Но эта душа (или тварный ум) в отличие от всех других, не
отпала от Бога, она осталась в таком же единст е с Триединым
Богом, в каком прежде были все прочие тварные духи. Спасая
мир, Христос последовательно проходит все сферы бытия: чтобы
вновь возвысить до самого близкого общения с Богом серафимов,
он становится серафимом, для херувимов - херувимом и т к да-
лее. Ориген не исключает даже, что Христос может еще раз пост-
радать, чтобы избавить от вечного осуждения и демонов. Восста-
новление всей твари, приближение ее к Богу, Ориген связывает с
развоплощением.
Как всякий платоник, он презирает материю; и отя христи-
анская догматика заставляет его признать, что должно быть
воскресение телесное, но воскресение это представляется ему
совсем по-особому. По Оригену, воскресение - это облечение в
какие-то новые духовные тела, которые даже и формы человеческ
х тел не получат, а окажутся какими-то сферообразными. <%0> По
учению Оригена, Солнце, звезды и прочие небесные светила - это
тоже духовные существа, разумные, облеченные в вещество. И
вот, все эти доктрины Оригена, имеющие явно платоническую ок-
раску, были осуждены сначала императором Юстинианом, потом по-
мест ым Собором, а потом и Вселенским. Сохранилось сообщение,
что незадолго до смерти престарелый Юстиниан впал в самую
крайнюю форму монофизитства и будто-бы принял учение монофизи-
та Юлиана Галикарнасского о нетленности тела Христова - нет-
ленности в смыс е полной неизменяемости и неподверженности ни-
каким страданиям. Юлиан Галикарнасский был крайний монофизит,
с которым полемизировал такой умеренный монофизит, как, ска-
жем, Севир Антиохийский.
Православные назвали учение Юлиана Галикарнассного афтар-
тод кетизмом. Докетизм - это древняя ересь, которая учила о
видимости, призрачности человечества Христа. А ересь Юлиана
Галикарнасского была названа правослаными афтартодокетизм (аф-
тартос по-гречески значит <169>нетленный<170>). В этом отрица-
тельном наим новании дается совершенно правильное определение
ереси Юлиана Галикарнасского как учения, возобновляющего древ-
ний докетизм первых веков христианства. Однако, в историогра-
фии последних десятилетий свитедельства об афтартодокетизме
Юстиниана подвергаются сомнению. Сомневаться заставляет,
во-первых, чрезвычайная скудость самих свидетельств, во-вто-
рых, все то, что известно о богословской линии Юстиниа а, ко-
торая, подобно его церковно-политическому курсу, была средней
линией, противостоящей, как это и свойственно истинному пра-
вославию, крайностям и с одной, и с другой стороны. Очень
трудно допустить, что Юстиниан, который анафематствовал даже
умере ное монофизитство, вдруг в конце жизни впал в самую
крайнюю его форму. Историки, отвергающие эти слухи, объясняют
их происхождение непопулярностью императора. Он, действитель-
но, не был популярен: еретики его не любили как гонителя, а
остальные жители империи тяготились тяжелыми бременами, кото-
рые на всех возлагала неутомимая деятельность Юстиниана, тре-
бовавшая огромного напряжения государственных финансов и,
естественно, связанная с очень высокими налогами.
